– Ничего такого.

– Ничего такого. Хм. – Она отхлебнула какао, и я пристроилась с ней рядом, чувствуя, как тяжелое одеяло давит мне на ноги; я совсем не хотела спать. – Нина, если тебя что-то беспокоит, ты не можешь просто спрятать это подальше. Иначе оно застрянет здесь. – Она похлопала себя по голове. – Вот тут. Что тебе снилось?

– Ничего.

– Ничего такого и ничего, – сказала миссис Полл. – Ты знаешь, что я делала, когда ты меня разбудила? Я писала в своем дневнике.

– Ты ведешь дневник? – Это было так в стиле миссис Полл.

– Да, веду, моя юная леди. Только для себя, поэтому не придумывай там ничего.

– Не беспокойся. Я не вижу никакого толку от дневников, – сказала я надменно.

– Раньше я тоже не видела. Но мне нравится вести мой дневник. Он только для меня одной. Я пишу туда все, что беспокоило или расстраивало меня в течение дня. Я пишу обо всех своих маленьких ошибках, о том, как надо было поступить. Я составляю список того, что заставило меня улыбнуться, за что я благодарна этому дню, и потом прочитываю все от начала до конца и снова вспоминаю, как мне повезло, и потом переворачиваю страницу и больше туда не смотрю.

– А за что ты благодарна сегодня? – спросила я с любопытством, потому что она никогда не говорила о себе.

Она немного помолчала.

– Ну, Нина, смотри. Я благодарна за то, что автобус приехал, когда пошел дождь. И я благодарна, что сегодня встретилась со своей подругой Анной и что мы перекусили у Британского музея.

– О, что ты там смотрела? Ты видела египтян…

Проигнорировав мой вопрос, потому что она уже была сыта по горло моей всепоглощающей египтологической манией, миссис Полл продолжила:

– И еще я благодарна, что ты пошла в школу, и хоть тебе поставили четыре из десяти за контрольную по математике, я благодарна, что ты хотя бы постаралась. И я могу рассказать об этом твоей маме, когда она меня спросит, потому что учителя опять говорят, что ты недостаточно концентрируешься, но я знаю, что это неправда.

Я ничего не сказала, только потерлась пальцами ног о ее мягкие ноги и отпила еще немного какао.

Она сказала:

– Ах, да… ну, еще я благодарна за тебя и за твою маму. Вот и все.

– За меня?

– Да, за тебя.

Я крепче прижалась к ней.

– Я рассказала тебе, за что я благодарна, – сказала она. – Теперь ты не хочешь рассказать мне о том, что тебе снилось?

Я закусила губу.

– Там есть девочка, – сказала я, потирая глаза. – Она злая. Она приходит и говорит со мной, когда я сплю. Она выглядит, как я, но у нее желто-белые волосы. И на ней нарядное платье, кружевное, как у мамы в старые времена. Она пересказывает мне все плохие вещи, которые я сделала. Она кладет руки мне на голову, чтобы я ничего не видела, и крутит моей головой так быстро, и потом… Она все время смеется, говорит, что я чудная, я чудная, я чудная. – Мой голос сорвался. – И я боюсь, что она меня там оставит и я больше никогда не проснусь.

Я никому об этом не рассказывала, хотя она снилась мне уже несколько месяцев, потому что боялась, что меня отправят в сумасшедший дом, как какого-нибудь викторианского ребенка. Но теперь я начала говорить и не могла остановиться.

– Она приходит ко мне, когда я сплю, и садится мне на голову… Я не могу сосредоточиться в школе в последнее время, потому что она орет на меня, и когда я читаю, она все время мне что-то шепчет. Я ненавижу ее.

Миссис Полл провела прохладной рукой по моим волосам, но не сразу ответила.

– Звучит не очень весело, – сказала она наконец.

– Конечно, нет, – ответила я, разозлившись, что она не совсем меня поняла. – Она отвратительная, миссис Полл.

– Думаю, ей одиноко. – Миссис Полл с трудом поспешно выбралась из постели и повязала халат. – Знаешь, что я тебе скажу, надо дать ей имя.

– Имя?

– Да. И она может занять соседнюю комнату. И повесить там кое-какую одежду.

Я встала на колени в кровати, от удивления вперившись глазами в широкую нейлоновую ночнушку миссис Полл.

– Я не хочу, чтобы она жила в соседней комнате, – сказала я. – Разве ты не понимаешь? Она страшная. Я ее ненавижу!

Миссис Полл схватила меня за руку своей большой и сильной рукой. Она подошла поближе ко мне. Я увидела в ее глазах полосы, ее ресницы, пахнущие розовой водой, которой она вся пропиталась. Она сказала почти в ярости:

– Послушай меня, Нина Парр. Ты должна встретиться со своими страхами. Ты не должна позволять им взять над тобой верх. Я каждый день переворачиваю страницу. Каждый день. Ты поняла меня? Ты должна сделать то же самое, дорогая. Смотри. Пойдем со мной.

Я никогда не видела ее такой. Она вытянула меня из постели, и мы пошли в соседнюю комнату, в ту, где я обычно спала. Она распахнула дверцы встроенного в стену шкафчика, выдвинула маленькие ящики туалетного столика, отодвинула шторы.

– Эй! – сказала она громко. – Вот так, юная леди. Это твоя комната. – Она посмотрела вокруг. – Ты меня слышишь?

– С тобой все хорошо, миссис Полл? – проговорила я. Я подумала, что она сошла с ума, как Вайлет, бабушка Джонаса, когда начала раздавать соседям свои вещи.

– Чшш. Эта девочка, которая так тебя тревожит, как же мы ее назовем? Давай придумаем ей имя.

– Назовем? – сказала я в ужасе. – Я не хочу никак ее называть! Миссис Полл, прекрати.

– Как насчет Мэтти? – спросила она.

– Нет! Я не…

Она наклонилась ко мне, откинув волосы с моих глаз. Она была прекрасна в темноте, ее волосы падали ей на лицо. – Ради меня, дорогая. Просто попробуй. Дай ей неделю. Хорошо?

Вместе с этим «ты должна встретиться со своими страхами», проповедь насчет «дай ей неделю» была основным приемом в тактике переговоров миссис Полл. Через это она заставляла меня передумать по поводу нежелания идти в школу, насчет моих планов сбежать из дома, когда мне было шесть, – и еще каждый год насчет каникул с мамой.

Я стояла в дверном проеме, сжавшись, прижав подбородок к груди, и вдруг почувствовала, что устала.

– Хорошо, пусть. Мэтти пойдет.

– Отлично. – Она взяла книгу «Нина и бабочки», нашу любимую, потому что в ней была девочка по имени, да, Нина – и потому что мой отец любил эту книгу в детстве, я знала это, и еще потому что она всегда была на Ноэль-роуд, одна из немногих вещей, которая от него осталась. В какой-то момент, наверное, ее отнесли в квартиру миссис Полл. – Мэтти, это твоя комната, и еще Нины, – сказала миссис Полл. – Входи, чувствуй себя как дома.

– С кем ты разговариваешь?

Она не обратила на меня внимания и широко раскинула руки, улыбаясь в потолок. В своем синем бархатном халате, с волосами, разбросанными по плечам, она была похожа на ведьму – на добрую, конечно.